Осип, Кадышников Афанасий, Писарев Г., Климов Андрей.
Годы мировой войны и службы в старой (царской) армии сформировали в среде выходцев из крестьян значительный слой младшего командного состава – унтер—офицеров и прапорщиков. Приведем небольшой список повстанческих командиров. Роль главаря в среде народных повстанцев всегда имела огромное значение.
Желтовский Василий Максимович из крестьян села Желтовское Кугаевской волости Тобольского уезда. Участник Первой мировой войны, фельдфебель. В начале 1921 г. служил делопроизводителем военкомата Кугаевской волости и имел крестьянское хозяйство ниже среднего. Являлся одним из главных военных руководителей повстанцев Тобольского уезда.
Данилов Степан Ильич – житель деревни Таратухина Карачинской волости Тобольского уезда. Участник Первой мировой войны, организатор и командир повстанцев Карачинской волости, затем командующий Юго—Западным фронтом Тобольского уезда.
Шевченко Петр Семенович – крестьянин-середняк села Большой Кусеряк Ишимского уезда. Инициатор мятежа в своем родном селе: 8—9 февраля 1921 г. мобилизовал под свое начало около тысячи человек. В дальнейшем командовал повстанческим полком и отрядом. Один из его братьев служил в Красной Армии, другой убит повстанцами, сестра была у повстанцев.
Сикаченко Иван Лукьянович – крестьянин-середняк села Аромашево Ишимского уезда, бывший председатель волисполкома. У повстанцев был заместителем П. Шевченко.
Андреев П. – крестьянин села Глубокое Соколовской волости, командующий Петропавловского боевого участка (направления) повстанцев Ишимского уезда.
Булатов Николай – крестьянин села Куртан Курганского уезда, прапорщик царской армии, инструктор Всевобуча Красной Армии, командир 2-го Освободительного полка Курганской повстанческой дивизии, затем начальник 1-го Ялуторовского освободительного отряда.
Горбачев Никон Васильевич – командующий Восточной армией Южного фронта повстанцев Ишимского уезда.
Губанов Петр – командир конного полка повстанцев Налобинской волости Ишимского уезда, затем командующий Сибирским фронтом.
Данилов Степан Ильич – командующий Юго-Западным фронтом Народной повстанческой армии Тобольского уезда.
Долин Петр Лаврентьевич – командир 2-го корпуса Народно-крестьянской армии Ражевского района Ишимского уезда.
Евсеев Л. – житель деревни Лапушинская Курганского уезда, начальник Курганской освободительной дивизии.
Лидберг Тимофей – бывший военком и председатель ячейки РКП (б) Троицкой волости Петропавловского уезда, начальник отряда повстанцев.
Иноземцев Николай – бывший помощник военкома Готопутовской волости Ишимского уезда, начальник штаба повстанцев волости.
Коротков Александр – бывший сотрудник Ишимского уездного военкомата, руководитель повстанцев Чуртановской волости, командующий Северным фронтом Ишимского уезда.
Русаков Михаил – бывший заведующий Петуховской продконторой Ишимского уезда, один из главных организаторов повстанцев Петуховского района.
Слинкин Федор – командующий Северным фронтом повстанцев Тобольского уезда[950].
Крестьянским командирам – в основном бывшим унтер-офицерам царской армии – противостояли гораздо более квалифицированные и опытные командиры Красной Армии, дослужившиеся до высоких офицерских чинов в старой армии. Шорин В. И., помощник Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики по Сибири [См.: Приложение 2], а также его начальник штаба Афанасьев Ф. М. были полковники царской армии. Комбриг Рахманов Н. Н., за руководство подавлением крестьянского восстания в Тюменской губернии награжденный орденом Красного знамени, в царской армии имел чин штабс—капитана. Начдив Корицкий Н. И., командующий войсками охраны и обороны железной линии Челябинск—Омск и прилегающей к ней полосы, Петропавловской группы войск также имел офицерский чин в царской армии. Данное обстоятельство подчеркивает абсурдность заявлений об офицерском заговоре как причине Западно—Сибирского восстания.
Гражданское вооруженное противоборство обусловило жестокость, которую проявляли обе стороны. В феврале 1921 г. Тюменский губисполком в специальной листовке предупреждал население: «Товарищи крестьяне! …Нашему терпению может быть конец. Да, мы жалеем, не в пример вашим вожакам, деревенские избы, невинных жителей, женщин и детей. Но у нас хватит пушек, чтобы в случае упорства сровнять с землей села и деревни. Если бессмысленные беспорядки будут продолжаться и мешать нам устраивать мирную жизнь, с болью в сердце, но во имя блага десятков миллионов рабочих и крестьян мы вынуждены будем употребить более решительные меры»[951]. Приказ начальника советских войск Курганского боевого участка от 15 февраля объявил: за каждого убитого ответственного работника и коммуниста – расстрелы заложников, взятых из каждого села и деревни. Курганский уездный исполком 16 февраля возложил ответственность за неприкосновенность членов ревкомов на население волостей с применением высшей меры наказания – расстрела каждого десятого из жителей из того селения, где совершено насилие над членами ревкомов, за каждого ревкомовца. Президиум Курганского уездного комитета РКП (б) 1 марта принял постановление о расстреле заложников за восстание в уезде: расстрелять 24 заложника, их имущество конфисковать[952]. Подобное решение никак не входило в компетенцию партийного органа. С другой стороны, в приказе по Южной Народной повстанческой армии Ишимского уезда 22 февраля 1921 г. заявлялось: «…врагам трудового народа пощады не будет. Лиц, замеченных в противодействии Народной армии, уничтожать на месте, а имущество отбирать, а семьи забирать заложниками и в случае измены уничтожать. Борьба идет на смерть. Пощады никому не будет – или же с народом, или же против него»[953].
Сибирский крестьянин, по складу своего природного ума привыкший к прагматичному подходу к любому делу, решаясь на отчаянный шаг – восстать против государственной власти, – отдавал себе отчет, что обратной дороги может не быть, прекрасно осознавал последствия восстания в случае его ликвидации не только в отношении себя самого, но особенно в отношении семьи, родных, родного селения. Данный фактор заставлял повстанцев отчаянно сопротивляться. В воззвании повстанческого штаба Лапушинской волости Курганского уезда Челябинской губернии от 15 февраля 1921 г. говорилось: «Больше года как мы – трудовое крестьянство Сибири – томились под игом коммунизма. Они, не давшие нам ничего, кроме арестов и расстрелов, отобрали у нас хлеб, мясо, шерсть, кожи и почти все, что мы имеем, заставили нас, не знавших никогда голода, – голодать. Они, не признававшие Бога, хотели и детей наших заставить забыть Его. Они – враги наши… Помните, товарищи, что если эти звери—коммунисты вернутся, они нас не помилуют. Одни из нас будут расстреляны, другие будут изнывать в тюрьмах, третьи будут снова томиться в коммунистическом гнете, и гнет этот будет более томителен, чем он был ранее»[954].
Количество потерь среди повстанцев превышало на порядок потери карательных войск. По официальным милицейским отчетам, в Тобольском уезде по одному из районов милиции соотношение количества убитых и расстрелянных повстанцами, с одной стороны, и количества убитых и расстрелянных советскими войсками составляло 1:10, по другому району – соотношение еще более отличалось – 1:19[955]. В донесении командования 61—й стрелковой бригады ВНУС сообщалось: с 1 февраля до 7 марта потери бригады в Ишимском уезде составили 250 убитых и раненых, в то же время потери повстанцев только до 20 февраля оценивались до 3 тыс. убитых и раненых[956]. В телеграмме председателя Сибревкома Смирнова Ленину от 12 марта 1921 г. соотношение потерь советской стороны к повстанцам определялось как 1:15. Отмечалось при этом, что в Петропавловском уезде при подавлении восстания было убито 15 тыс. крестьян, в Ишимском уезде – 7 тыс. В качестве примера потерь с советской стороны приводился особый образцовый отряд Рослова В. И. в Петропавловском уезде: в ходе боев с повстанцами из 600 человек личного состава в отряде осталось 100 человек[957]. В докладе штаба Помглавкома по Сибири назывались цифры потерь советских войск: к 23 марта количество раненых составило 1996, убитых – до 550. При этом оговаривалось, что в данное количество не вошли значительные потери Приуральского военного округа[958].
Основную часть потерь повстанцев составили потери среди местного населения. Причины заключались в политике коммунистической власти не столько по отношению к повстанцам, сколько к мирному населению. Приказы советского командования содержали требования расстреливать на месте без суда всех, захваченных с оружием в руках, брать и расстреливать заложников за разрушение железнодорожной линии и телеграфной связи, за оказание помощи повстанцам, сжигать и уничтожать артиллерийским огнем целые деревни, поддерживавшие мятежников или оказывавшие упорное сопротивление. Помглавкома по Сибири Шорин отдал 22 февраля письменный приказ командующему войсками в Тюменской губернии комбригу Рахманову при взятии деревни Травное: окружить ее со всех сторон, установить орудия на близкие расстояния и прямой наводкой разрушать каменные строения; производить взрывы домов при помощи ручных гранат, поджоги домов при помощи
